«Радиацию интересно бояться»

[ 19.08.2014 | 

Комментариев: 0

 | Просмотров: 3294 | 

Экономика и производство

 ]

Автор серии книг об экологии и радиации Александр Константинов рассказал о природе радиофобии и реальных экологических угрозах в современном мире.

Экология для промышленного Урала – не пустой звук. В последние годы проблемой озаботились серьезно и стали обсуждать. При этом к дискуссиям подключились не только профессионалы, но и рядовые представители общественности, многие из которых имеют самые общие представления об экологии. Исключением не стал и Новоуральск. Уральский электрохимический комбинат у части горожан нередко вызывает опасения. Насколько они обоснованны? Что о вреде радиации говорят, а что реально знают?

Мы беседуем с главным инспектором по контролю безопасности ядерно- и радиационно-опасных объектов ОАО «УЭХК», кандидатом технических наук, автором серии книг «Занимательная экология без завирательной мифологии» Александром Константиновым об экологии Новоуральска, радиофобии и о том, как жителю современного города сохранить здоровье.

- Александр Павлович, часто говорят, что в Новоуральске особая экологическая и радиационная обстановка. Существуют ли в городе какие-то особенности с экологической точки зрения, которые отличают его от других городов Урала?

- Здесь есть несколько моментов. Во-первых, у нас неблагоприятная ситуация по дефициту многих микроэлементов и избытку токсичных металлов. Во-вторых, в Свердловской области есть грязные районы: Екатеринбург и восток от него, а также Нижний Тагил и наш региончик. Но это специфика не Новоуральска, а территории, потому что неподалёку расположены Кировградский медеплавильный завод и Верхнетагильская ТЭЦ.

А двадцать лет назад появился новый мощный источник локального загрязнения – автомобили. Мы в этом плане скоро догоним Екатеринбург. Беда нашего автопарка в том, что он старый. Ведь в старых автомобилях бензин сгорает не полностью. Продукты неполного сгорания – оксиды азота, угарный газ, бензпирен – попадают в атмосферный воздух.

– А как же атомная специфика города? Люди ведь боятся именно радиации, указывают, что якобы растет заболеваемость, смертность в последние годы.

– Понимаете, дело тут не в радиации – загазованность от автомашин в повседневной жизни во много раз хуже и опаснее. Вообще, чем больше прогресса, тем хуже экология. Вот, например, появились люминесцентные лампы, содержащие пары ртути. Если сравнить уран и ртуть по их опасности для здоровья – ртуть в 40 раз токсичнее урана. Если у вас дома разбилась такая лампочка или термометр - о радиации можете забыть. Если вы курите – то же самое.

У людей пропорции опасности сильно искажены. Чего мы боимся? Радиации, причём не всякой, а именно техногенной, которая от УЭХК. Но эта радиация по своей природе ничем не отличается от естественного радиационного фона. И при этом составляет лишь мизерную прибавку к нему. Вклад техногенной дозы в городе составляет 2% от допустимых, очень жестких санитарных норм. Вдумайтесь в эту цифру, этот мизер ни один бытовой прибор не сможет уловить, но люди опасаются. И при этом не боятся настоящей экологической опасности. Например, когда сжигается пластмасса, особенно резина или линолеум. Ведь это выбросы бензпирена, диоксинов – сильнейших канцерогенов, повышающих риск раковых заболеваний.

– Тем не менее, разбитые люминесцентные лампы или горящий линолеум не вызывает у нас опасений, а вот радиация – вызывает. Почему?

– В свое время мне попалось на глаза американское «Руководство по налаживанию диалога между ведомствами и сообществами, подвергающимися риску». Оно адресовано корпорациям, которые запускают новые технологии. И при этом заботятся об отношении людей к новым производствам. В этом документе показано, чего именно боятся люди.

Первое – опасения человека возрастают в случае навязанного, недобровольного риска. Если жителей сначала спросят, хотят ли они по соседству атомную электростанцию, расскажут о ней, о системах безопасности, а лишь потом начнут строить – это одно, в таком случае страх нивелируется. А когда сначала построили, а потом спрашивают: как вы к этому относитесь – люди будут против.

Второе – возможность контроля риска. Автомобиль в тысячу раз опаснее, чем самолет. Но в машине вам кажется, что вы все контролируете, и вы спокойны, а зря. Когда же вы садитесь в самолет, берет дрожь – от вас уже ничего не зависит.

Третье – справедливость, льготы. Они многое компенсируют. В Америке как-то проводили референдум на тему: «Вы согласны, чтобы в вашем штате проводились испытания ядерного оружия». Все штаты были против, кроме Невады, в которой испытания уже проходили. Но зато этот штат получал немалые субсидии из федерального бюджета.

Или взять доверие к источнику информации. Если вас раньше обманывали либо скрывали опасность (вспомним Чернобыль), риск воспринимается как более страшный, чем есть на самом деле.

И много чего ещё влияет на наше восприятие: видима опасность или нет, рукотворная она либо природная, хорошо ли изучена и т. д.

Вообще, мозг человека – очень несовершенное устройство. Большая его часть – это наследство, доставшееся нам от ящеров. И потому в состоянии стресса или же дефицита информации нами движет не разум, а инстинкты или эмоции. Любые аргументы приводи – все равно тебя не услышат. Когда властвуют чувства, мозги не включаются.

Радиация с точки зрения опасений стоит особняком, потому что ее нельзя увидеть, услышать, и она не пахнет. Это идеальный объект для страхов. Был такой мультик про котенка по имени Гав. Он спрятался было от грозы в подвале, но потом… «Пойдём на чердак. Здесь бояться неинтересно». Так вот, радиацию очень интересно бояться.

И ещё важный момент. Всегда найдутся люди, которые спекулируют на горячих темах и создают себе социальный капитал. Любят они попугать: «Опять этот комбинат, опять эта радиация!». Неважно, что есть приборы, которые в два счета всё покажут. Кстати, по вопросам радиационной безопасности мне приходилось общаться со многими сотнями людей. И, если исключить работников комбината, лишь два человека задали правильный вопрос: а как можно проверить радиационное воздействие комбината? Какой нужен прибор? Большинству правда не нужна. Бояться и пугать куда интересней.

Показательный пример. После Чернобыля, когда был всплеск радиофобии по всей стране, некоторые коммерсанты решили: будем продавать дозиметры и на этом разбогатеем. Но у нас не Япония – большинство бизнесменов разорилось. Нашим людям не нужны дозиметры. Нам свойственно бояться, пугать друг друга, паниковать.

И, конечно, очень важно наличие базовых знаний. Во Франции с 4-го класса школы дают основные понятия по радиации. Каждый школьник знает, что миллизиверт – это маленькая величина, «один килограмм, который я легко подниму», а зиверт - это уже «тонна», опасное облучение. Когда у нас человек слышит про зиверт, миллизиверт, микрозиверт, для него нет никакой разницы. Отсутствие базового образования – благоприятная почва для радиофобий. Это не страх радиации. Это особая болезнь.

– Радиофобия – болезнь?

– Это болезнь, которая обусловлена несовершенством нашего мозга. Как любая фобия, она лечится, но нельзя человека с одного раза переубедить – страхи все равно возьмут свое. Радиофобия – штука непростая, с ней надо бороться регулярно и на доступном уровне, избегая сложных терминов, отраслевого высокомерия. Если делать это грамотно, с раннего возраста, со школьной скамьи, то необоснованные страхи возникать не будут.

– Александр Павлович, давайте все же окончательно определимся по поводу гипотетической радиационной угрозы. По факту, какое воздействие комбинат оказывает на окружающую среду?

– Давайте оценим место нашего комбината в цепочке атомных предприятий, необходимых для работы АЭС (так называемый ядерный топливный цикл). Тут есть сложные в радиационном плане объекты. Например, рудник и гидрометаллургический завод, где уран более опасный, чем тот, который приходит к нам. Дальше идет аффинаж – глубокая очистка урана. Затем получают гексафторид урана, он поступает сюда, на комбинат. Задача - повысить долю редкого изотопа уран-235. Это единственный изотоп, ядро которого делится с выделением гигантской энергии. Так вот, чтобы в ядерном реакторе на АЭС шла цепная реакция деления, концентрацию урана-235 требуется поднять от природных 0,7% до 2 – 5% (так называемый низкообогащённый уран). Для этого и существуют изотопно-разделительные заводы (УЭХК – крупнейший в мире). Дальше по цепочке – завод по изготовлению тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов), наконец - атомная станция и т.д.

На нашем же комбинате работают со слаборадиоактивным ураном. Технологическая культура - высокая. Санитарные нормы соблюдаются – и с многократным запасом. По этой причине комбинат – едва ли не самое безопасное звено в цепочке атомных предприятий. Замеры и расчеты показывают: работники основных цехов УЭХК получают примерно в 40 раз меньше допустимой дозы, а население - в 50 раз ниже санитарной нормы. Подчеркну, это мизерная добавка к природному фону.

– Как обращаются на комбинате с радиоактивными отходами?

- На комбинате все радиоактивные отходы перерабатываются. Так, несгораемые отходы подвергают прессованию; в дальнейшем предполагается их размещение в недавно построенном пункте захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО). Также на этом ПЗРО в специальных железобетонных ячейках будут компактно – в герметичных бочках и контейнерах – размещаться загрязненные средства индивидуальной защиты, шлаки от утилизации газовых центрифуг и т.п. Пункт захоронения строился именно под такие отходы УЭХК.

– Реальная альтернатива пунктам захоронения есть?

– Окончательное захоронение радиоактивных отходов – это оптимальный путь. Сейчас ПЗРО по всей стране считаются федеральными объектами. Все они, и наш – не исключение, в скором времени будут переданы в эксплуатацию специальному государственному предприятию – Национальному оператору по обращению с радиоактивными отходами. Таковы требования закона.

В нашем случае комбинат будет собирать отходы и упаковывать их в соответствии с нормативными требованиями, доставлять на ПЗРО, а Национальный оператор – осуществлять входной контроль, размещать отходы на ПЗРО и следить за состоянием объекта и окружающей среды на протяжении еще многих десятилетий или даже столетий. Построенный пункт захоронения абсолютно безопасен, угрозы здоровью местного населения не представляет. Наоборот, такой пункт – показатель культуры радиационной безопасности.

– Александр Павлович, какой совет вы могли бы дать жителям современного города?

– Прежде всего нужно обратить внимание на своё жилище. Внутри наших домов есть несколько вредных для здоровья факторов. Газовая плита, современные строительные материалы, табачный дым. Но самое опасное касается ламп, о которых мы говорили. Нельзя допускать, чтобы они разбивались. Последствия разбитой лампы – это ртутное загрязнение, с которым бороться сложнее, чем с радиационным. И ещё. Никогда не жгите пластик, какой бы он ни был. Ни полиэтиленовые пакеты, ни бутылки, ни провода, ни пластикат. Ни дома, ни в саду, ни на костре, ни в бочке, ни в печке.

– Что посоветуете тем, кто боится радиации?

– Берегите нервы и содержимое кошельков. Особенно, когда услышите: «Покупайте наш препарат, он выводит радиацию». Проблемы радиационного загрязнения в Новоуральске не было, нет и не будет. Однако на ваших страхах могут сыграть нечистые на руку дельцы. Учитывайте особенности нашего мышления - и вы сбережете здоровье, нервы и деньги.

novouralsk.su